Кошки Мира

Источник: Мой Друг Кошка
Авторы Ада Ланцева и Дмитрий Патрушев

«Мы с тобой одной крови»?



Человек приручил собаку 40 тысячелетий назад, кошку — немногим позже, и многие века взаимоотношения человека и его четвероногих друзей представляли собой саморегулирующуюся систему, которую вряд ли можно было назвать дружбой. Собаки сторожили дом и помогали человеку на охоте, кошки охраняли дома и амбары от мышей, взамен получая от человека пищу и кров. Из школьных уроков истории все мы помним о древних египтянах, возведших кошку в разряд культового животного, или последователей зороастризма, для которых собака была (и остаётся поныне) священной. Представителей этих двух культур вполне уместно назвать предтечами современных зоозащитных сообществ, хотя в те времена «божественный» статуе не освобождал собак и кошек от исполнения ими своих непосредственных обязанностей.

Ещё раньше, в первобытные времена, человек не отделял себя от животного мира: на равных он вступал в конкуренцию за еду, убивал, чтобы добыть пропитание, не испытывая к жертве ни ненависти, ни злобы. Многие первобытные племена верили в своё происхождение от того или иного животного. Эта вера никак не укладывалась в возникшую намного позже теорию Дарвина, но имела с ней одну общую доминанту: понимание единства всего живого на Земле.
По мере взросления человечества антропоцентризм — представление человека о самом себе как о центре мироздания — получал всё большее распространение, и животные в этой системе прочно заняли низшую ступень. Параллельно с этим рождалась другая точка зрения, и во все времена великие мыслители активно её высказывали. К примеру, древний философ и математик - Пифагор одним из первых заговорил о том, что животные заслуживают уважения и жестокость к ним недопустима. Такой же точки зрения придерживался и великий итальянский живописец и учёный Леонардо да Винчи, который, как известно, не ел мяса и регулярно покупал птиц, чтобы выпустить их на волю. Совершенной противоположностью идее гуманного отношения к животным была механистическая теория Вселенной Декарта, которую он изложил в своём труде «Размышления о первой философии», опубликованном в 1641 году. Декарт утверждал, что человек не может вести своё происхождение из материи, так как обладает сознанием (бессмертной душой). Но все остальные объекты материального мира души не имеют. В том числе
животные, которые представляют собой нечто вроде сложных часовых механизмов, созданных Богом: «Они (животные)... машины, автоматы.
Они не ощущают ни удовольствия, ни боли и вообще ничего».



Механистическая теория получила большое распространение в Европе. Подобно маленьким детям, ломающим игрушку, чтобы узнать, как она
устроена, и сам Декарт, и его последователи взялись за жестокие эксперименты над животными, подробности которых здесь не стоит приводить. Теория очень быстро вступила в противоречие с практикой. Совершенно невозможно было объяснить, как могут ничего не чувствовать животные, у которых практически точно такие же внутренние органы, как и у человека, их ткани точно так же пронизывают нервные волокна, передающие, как это было уже известно, в том числе и болевые ощущения, и у них даже есть вполне развитый мозг!

Против механистической теории почти век спустя, как всегда, страстно выступил Вольтер:

«Отвечай ты, полагающий, что организм — машина, неужели природа вложила в это животное органы чувств, чтобы оно ничего не ощущало? Неужели оно обладает нервами для того, чтобы быть бесчувственным? Не приписывай природе такое безрассудное противоречие».

До основ потряс теорию Декарта французский мыслитель Жан-Жак Руссо (1712-1778), который так сформулировал своё отношение к животным:

«Я чувствую себя обязанным не причинять вреда другим родственным мне существам; и это в меньшей степени потому, что они разумны, но потому, что они чувствующие существа».

Идеи Руссо развил английский философ Джереми Бентам (1748-1832). Он согласился, что критерием обращения с другими существами должна быть способность испытывать страдания. Если же поставить критерием разумность, то ко многим людям, включая младенцев и некоторых инвалидов, можно было бы относиться как к вещам.

«Взрослая лошадь или собака несравненно более рациональные и общительные существа, чем младенец в возрасте одного дня, одной недели или даже одного месяца. Но предположим даже, что верно обратное. Что это даёт? Вопрос не в том, могут ли они рассуждать или могут ли они говорить, но в том, могут ли они страдать».
Д. Бентам

Под совершенно другим углом увидели проблему британский философ Джон Локк (1632-1704), немецкие философы Иммануил Кант (1724-1804) и Артур Шопенгауэр (1788-1860). Они считали, что жестокость по отношению с животными плоха лишь по той причине, что причиняет вред самому человечеству. В 1785 году Кант утверждал, что у людей есть обязательства только перед другими людьми, а «жестокость к животным противоречит обязательству человека перед самим собой, потому что убивает в нём чувство симпатии к чужим страданиям, которое очень полезно в отношениях с другими людьми». К чести человечества стоит сказать, что, пока учёные спорили о том, могут ли животные чувствовать, люди гораздо более приземлённые осознавали необходимость гуманного отношения к ним. В Ирландии в 1635 году было запрещено выдёргивать шерсть овец и крепить плуг к хвостам лошадей, так как «это причиняет им страдание». А в 1641 году, в год публикации «Размышлений» Декарта, был принят первый Кодекс о защите сельскохозяйственных животных в Северной Америке. Правда, касался он только маленькой колонии Массачусетского залива и, по сути, представлял собой свод моральных правил, 92-й пункт которого гласил:

«Ни один человек не должен практиковать тиранию или жестокость против любой божьей твари, обычно используемой для пользы человека».

Коренной перелом

Примерно два столетия назад в Европе во взаимоотношениях человека и домашних животных произошли значительные изменения. Была наконец создана правовая база, с помощью которой эти отношения можно было регулировать. Первый законопроект, защищающий животных от жестокого обращения, был внесён в парламент Великобритании в 1821 году. Инициатором выступил полковник Ричард Мартин, который предложил законодательно регламентировать гуманное отношение к лошадям. Предложение Мартина вызвало дружный смех парламентариев, которые предположили, что следующим шагом будет наделение правами ослов, собак и кошек. Весельем, наверное, дело бы и кончилось, если бы не уникальная личность 68-летнего Ричарда, депутата ирландского парламента. За свою жизнь бравый полковник дрался на дуэли более ста раз, он обладал обострённым чувством справедливости, несокрушимой убеждённостью в своей правоте и редчайшим чувством юмора. А ещё он очень любил животных.
На насмешки Мартин отвечал шутками, на возражения — остроумными доводами. Но был не прочь и помахать кулаками: однажды, когда аргументов не хватило, он подрался с одним из лордов в перерыве заседания. Пресса осыпала его ругательствами и карикатурами, его открыто объявляли сумасшедшим, а он упрямо, несмотря ни на что, продавливал свой законопроект. В 1822 году закон «Об обращении с лошадьми и крупным рогатым скотом» получил королевское одобрение и стал первым из известных законов в защиту животных. Вполне справедливо он получил название — закон Мартина. За избиение, плохой уход или жестокое обращение с животным нарушителя ожидал денежный штраф (до 5 фунтов стерлингов) или двухмесячное тюремное заключение.

Никто не верил, что закон будет работать, но ведь они забыли, что имеют дело с Мартином. Тот сам начал патрулировать улицы Лондона и пресекать факты жестокого обращения, препровождая нарушителей в суд.



Два года спустя в стране появилось Общество по предотвращению жестокого обращения с животными, в 1840 году ему был присвоен титул «королевского». С 1849 года RSPCA взяло под защиту всех животных, включая домашних кошек и собак; в 1876 году стало курировать лабораторных животных, а с 1900 года — зоопарки и цирки. Именно RSPCA, первая в мире зоозащитная организация, полномочия которой были закреплены на государственном уровне, стала образцом для создания подобных организаций и в других странах. Едва ли не с самого начала зоозащитной деятельности стало ясно, что дело это непростое. К примеру, в 1903 году в Лондоне действовало два общества помощи потерянным и голодающим кошкам. Одним из них был приют «Кэмден Таун», основанный в 1896 году и пользующийся покровительством самой королевы Англии. Ежедневно до трёх сотен кошек привозили в приют, который не мог обеспечить длительную передержку. Если животное никто не забирал в течение нескольких дней, то его усыпляли. У многих возникал законный вопрос: не гуманнее ли было оставить кошку на улице? С другой стороны, в то время в Лондоне, но приблизительным подсчётам, жили 750 тысяч бездомных кошек. Летом их становилось ещё больше. Уезжая отдыхать, многие владельцы просто отпускали питомцев «в свободное плавание». Френсис Симпсон, известная писательница и любительница кошек, отмечала такой парадоксальный факт: «На время отпуска кошку вполне можно оставить в приюте — такие услуги предоставляло несколько учреждений в Лондоне. Однако этим, как ни странно, чаще пользовались бедные люди, богатые же просто выгоняли кошек на улицу».

Кроме того, оказалось, что такое очевидно благородное занятие, как зоозащита, может иметь оборотную сторону, затрагивающую жизненно важные интересы людей. Так, в XIX веке в той же Британии новоявленные зоозащитники посчитали жестокостью распространённое тогда использование собак для перевозки тяжестей. Им удалось протащить через парламент закон, который запрещал использование собак в качестве тягловых животных. Парламентариям было невдомёк, что беднякам, которым была не но карману лошадь или даже осёл, отныне придётся впрягаться в тележку самим в буквальном смысле слова. Кроме того, крестьяне и ремесленники не могли позволить себе кормить собаку-«нахлебницу», и десятки тысяч тягловых псов, ставших в одночасье бесполезными, были уничтожены или в лучшем случае выброшены на улицу. Подобные истории случаются и в наши дни. На самом деле зоозащитное движение сегодня далеко не сводится к регуляции численности кошек и собак в городах. Кроме того, оно насчитывает несколько течений, и борьба между ними идёт нешуточная.

Дорогу осилит идущий

На данный момент существует два основных философских подхода к вопросу о правах животных: утилитарный и правовой. Чтобы не вдаваться в дебри философии, попробуем объяснить различие между ними просто. Утилитаристы считают, что этическую оценку поступку следует давать только по его по следствиям (ложь — это плохо, если она причиняет кому-то страдание), правовой же подход оценивает поступок вне зависимости от последствий (ложь — это плохо в принципе).
Большая часть зоозащитных организаций придерживается всё-таки умеренного принципа и ставит во главу угла непричинение животному страдания. То есть не нужен повальный переход к вегетарианству, но необходимо содержать сельскохозяйственных животных в максимально хороших условиях, а их умерщвление должно проходить безболезненно и без психологической травмы (это вполне возможно). Под запрет утилитаристов подпадают тесные загоны для свиней, клетки для кур и уток, отсутствие свободного выгула для коров, овец и коз. Последователи этого течения жёстко выступают против выращивания уток для фуа-гра, которое предполагает насильственное кормление птиц в объёме, в десять раз превышающем норму, что приносит им физическую боль. Они не против легальной охоты, но категорически требуют запретить жестокие её формы: ловлю капканами и расстрел с вышек. Конечно, под запрет подпадают бои быков, петухов, собак, опыты над животными в тех их формах, которые причиняют страдание, и многое другое. Более радикально настроенные зоозащитники уверены, что у животных есть права, как и у человека. В соответствии с этим они выступают за запрет рассматривать животных как чью-то собственность, запреты на научные эксперименты на них, на ис- пользование их в индустрии развлечений, а также на их забой для получения пищи и одежды. Организации, исповедующие такой подход, настолько активны во всём мире, что возник даже такой термин — экологический терроризм. Экстремисты поджигают фермы и научные лаборатории, преследуют и избивают их сотрудников, обливают краской, имитирующей кровь, людей, одетых в шубы или меховые шапки и т.д. Действия радикалов не только противоречат закону, но и часто наносят вред тем, ради кого они предпринимаются. Не так давно экстремальные зоозащитники напали на звероферму в одной из европейских стран. Выпущенные из клеток норки, будучи абсолютно не приспособленными к жизни на воле, большей частью погибли.

Сегодня зоозащитное движение растёт во всём мире, оно представлено множеством организаций, как крупных (Королевское общество, Всемирный фонд защиты животных, Гуманное общество США), так и частных, среди которых наиболее известен Фонд Брижит Бардо. Их деятельность охватывает весь мир, от Африки до Антарктиды, и, подобно скорой помощи, не считаясь с бездорожьем, они спешат туда, где нужно спасать животных. Для них нет разделения фауны на полезную и неполезную, нужную и ненужную — не щадя себя, они спасают всех. Зоозащитники испытывают на себе огромноедавление, ведь зачастую им приходится вмешиваться в сферу человеческих интересов. И если природную жестокость отдельных людей можно победить драконовскими административными мерами, то как победить современное мироустройство, при котором во главу угла ставятся материальные ценности? Как убедить людей расстаться с прибылью тогда, когда этого требуют интересы бессловесных существ или безмолвной природы? Порой зоозащитная деятельность напоминает войну со своей стратегией и тактикой, своими солдатами и полководцами. Как во всяком трудном, почти безнадёжном деле, от лидера зависит многое, если не всё. Людей, возглавляющих зоозащитные движения со времён Ричарда Мартина, называют фанатиками и сумасшедшими, но их ничто не может остановить, как ничто не может остановить жизнь и время. Ведь каких-то 200 лет назад казалось, что невозможно по- бедить рабство, и тем не менее оно было побеждено: жестокая власть одних живых существ над другими кончилась, и над миром засияла заря человеческого равенства. Медленно, ценой невероятных усилий зоозащитники приближают те времена, когда в этот круг равенства вступят и животные, на одном единственном и таком понятном основании: они такие же живые, как и мы. •Людей, возглавляющих зоозащитные движения, называют фанатиками и сумасшедшими, но их ничто не может остановить.

Пять свобод для животных

Используемая во многих странах система оценки благосостояния одомашненных животных, была разработана в Великобритании Советом по охране сельскохозяйственных животных в 1977 году.
Первоначально правила, переработанные позже в концепцию пяти свобод, представляли собой рекомендацию и звучали следующим образом: животным необходимы свобода поворачиваться, ухаживать за собой, вставать, ложиться, вытягивать свои конечности.

Пять свобод включают:

Свободу от голода и жажды — путем предоставления доступа к воде и еде, которые поддерживают хорошее здоровье и активность.

Свободу от дискомфорта — путем предоставления соответствующей среды для проживания, включая жилище и место для сна и отдыха.

Свободу от боли, травм или болезни — путем предоставления превентивных мер или ранней диагностики и лечения.

Свободу естественного поведения — путем предоставления достаточного места, соответствующих благоприятных условий и приспособлений, а также компании себе подобных.

Свободу от страха и стресса — путем обеспечения соответствующих условий и отношения, которые исключают моральные страдания.

«Пять свобод» включены во Всемирную декларацию благосостояния животных (Universal Declaration on Animal Welfare). Согласно этой Декларации, эти «пять свобод» должны быть обеспечены животным, содержащимся в условиях неволи.

http://ru.wikipedia.org

Посвящено зоозащитницам России, содержащим домашние приюты.
Автор Даниил Журавлёв

Нам с детства внушают: никто не вечен,
Любая жизнь подойдёт к финалу.
Инвестируй в рай, покупая свечи,
Молись усердно, будь добрым малым.

И правила эти приняв на веру,
Себя растрачивая понемножку
Каждый творит своё доброе дело,
Кто-то - спасает бездомных кошек.

Тащит из снега, подвалов и грязи.
Рук не жалеет, плечей и ушей,
В домашнем зверинце как в омуте вязнет,
Но не бросает в беде, хоть убей!

Лечит больных, а поломанных чинит,
Моет и кормит их день ото дня.
Ласково-злобно зовёт их скотиной,
И всё-таки любит сильней, чем себя.

Носится всюду с худыми сиротками,
Униженно их предлагает забрать,
Таких называют «больными тётками»,
Соседи их стараются не знать.

Да и те не особо идут на контакт,
Когда воет за окнами вьюга,
А надо пристроить двенадцать котят
И в бонус - трёхлапого друга.

И сами они потихоньку дичают,
Больными становятся тётками.
Спасают, спасают, спасают,
Нет времени быть беззаботными.

Всё отдано котам на передержке.
От голода пищит малыш в углу,
И после всех немыслимых издержек
Едва хватает денег на еду.

В их голосах стальные нотки,
Их стыдятся родные дочери.
Но мне кажется, эти больные тётки
Попадают в Рай без очереди.